Сказать что-то новое о Силе – невозможно. Но это вовсе не значит, что он неизменен и статичен, подобно многим классикам и современникам отечественной рок-сцены, напоминающим памятник самим себе. Нет, Силя постоянно в движении, он меняется, он неуловимо текуч и зыбок, как вода, при этом всегда оставаясь самим собой. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, но река – всегда река и ничто иное. Нельзя дважды попасть на Силин концерт, не узнав о нем что-то неожиданное – но на каждый концерт идешь, обязательно зная, что там будет. Силя – всегда Силя, в присущем исключительно ему образе, виде и состоянии. И любой его альбом любого года (эти три, к примеру – 1990, 1994 и 1996 соответственно) при любом количестве сопровождающих музыкантов – среди которых такие мастера, как Петр Акимов, Олег Сакмаров, Ваня Воропаев и многие другие – будет абсолютно авторским и неповторимо узнаваемым. Альбомом Сергея Селюнина, олицетворяющего собою группу ВЫХОД ныне, присно и во веки веков.

«Ритмичен, как негр», – заметил когда-то о нем Сергей Гурьев – и был, как обычно, прав. И если рок-н-ролл – это ритм, то более рок-н-ролльного музыканта, чем Силя, найти трудно. Хотя многие его вещи порою уходят далеко вбок от основного ствола канонического рок-н-ролльного дерева – и тогда мы находим на его альбомах то джаз («Может, Примет Вода»), то рэп («Автопилот»), то романс («Ты Пригласи Меня На Анашу»), то фанк («Популярный Психоанализ»), то баллады, балансирующие на грани авторской песни («Пойдем Со Мной Туда», «Пустота», «Червяки На Крючке»)… Но, разумеется, как свойственно любому человеку ритма, он более всего склонен к ритм-энд-блюзу (и тут можно назвать множество песен, ну хотя бы «Вандализм», «Счастье По Самые Уши», «Торчу С Твоих Ног», «Куча Дерьма», «Врубись»). И, как свойственно любому русскому музыканту, он смешивает корневую западную музыку с нашим фолком – и тогда получаются вещи типа «У Речки, У Реки», «Лежал У Дороги Труп», «Бугор», «Колесо», «Ночь С Пятницы На Понедельник», – а то и с реггей («Брат Исайя», «Не Плачь, Бедное Животное»), столь близким русской душе. И это абсолютно естественно и легко, как все, что делает Силя.

Больше всего хочется сравнить его с Джей Джей Кейлом, и не только по музыке (хотя «Счастье По Самые Уши» или «Пионеры Еще Вернутся» вполне могли бы быть Кейловскими вещами) – по ощущению. Все песни при поверхностном слушании похожи до одинаковости, и удивительно, неповторимо разнообразны – при чуть более внимательном и вдумчивом – у обоих. И еще одна общая черта есть между нэшвильским старичком на лавочке, на стандартно-почтительный вопрос «Как вы играете на гитаре?» с усмешкой отвечающим: «Довольно паршиво!» и долговязым, худым, вечно небритым и лохматым питерским музыкантом неопределенного возраста, на столь же почтительно-нелепое «А зачем ты пишешь песни?» с похожей усмешкой говорящим: «Просто у меня шило в жопе, понимаешь?» Эта черта – чувство света и доброты, исходящее от всего, что они делают.

Им обоим всегда было чуждо многословие. Но Силя – человек русского рока, ленинградской школы, и поэтому – человек слова и текста. И песни его по тексту узнаются и отличаются безошибочно, его поэтическая интонация безусловно и явно неповторима. «Под Силю» написать невозможно; он – парадоксалист, любитель розыгрышей и перевертышей, загадок и головоломок, излагаемых порою языком столь разговорным и простым, что изящество словесных конструкций незаметно оборачивается лапидарностью афоризмов. Силя – ходячий театр одного актера, во всех амплуа, от героя-любовника до резонера, он философ («Колесо», «Червяки На Крючке») и насмешник («Популярный Психоанализ»), большой любитель притч, иной раз почти библейского толка («Слоновый Хвост», «Странные Люди», «Лежал У Дороги Труп») и шут («Халдейская Легенда»). А еще он лирик – прежде всего лирик! – послушайте «Любовь Под Душем», «Не Плачь, Бедное Животное», «Я Их Выдумал Всех» и даже «К Чертям!», и трагик; последнего, правда, почти никто не замечает. А ведь Силин «Вандализм» не менее беспощаден и прямолинеен, чем Майковы «Гопники», «Город Кастрированных Поэтов» много язвительнее Гребенщиковских «Козлов», а «Куча Дерьма» или «Брат Исайя» по трагизму не уступают «Русскому Полю Экспериментов» – просто мало кому приходит в голову, что писать и петь о серьезном можно вот так, с усмешкой. Сколь горька эта усмешка – знает, наверно, только сам Силя.

И еще: он бывает саркастичным – но никогда злобным, жестким – но никогда грубым, больно ранящим скальпелем язвительной правды – но никогда бесчеловечным. Он большой Поэт, которому дано из кирпичиков-слов создавать неповторимые песни, и Музыкант, исполняющий их в любом инструментальном оформлении – от классической рок-н-ролльной банды до камерно-акустического состава с флейтой и виолончелью. И в его песнях – все многообразие жизни: обыденной и неповторимой.